Дейрдре кажется младше своего возраста, это преследует её всю жизнь. Ей не было дано стать рослой, матёрой и мускулистой, и даже надежда, что с возрастом Дей поднаберёт хотя бы необходимый минимум килограммов мясца, оправдалась лишь частично – унаследовать габариты щитовых волков, мелькнувших в роду, не удалось от слова совсем.
Волчица некрупная и вся какая-то хрупкая, будто сделана из снега и льда – кажется, ударишь лапой, и она тотчас рассыплется на миллионы холодных кристалликов. Её, похоже, даже на ветру покачивает. А её лёгкий бесшумный шаг позволяющий подкрадываться незаметно и материализоваться на расстоянии вытянутой лапы под вопли «ОХТЫМЕНЯНАПУГАЛАОТКУДАТЫЗДЕСЬВЗЯЛАСЬ», и вовсе создаёт впечатление, будто то не волчица из плоти и крови, а бестелесный призрак. И это, стоит сказать, ей играет на лапу.
Даже цвет шерсти соответствующий; она густая, длинная, мягкая и шелковистая – так и хочется уткнуться мордой – и белая. Не девственной белизны, разумеется, но и без грязно-серого оттенка, который портил бы картину. Скорее заметен уклон в лёгкий беж, чуть-чуть темнее на густом загривке и ушах, на хвосте. Но, так как лесной фон подразумевает, в основном, тёмные тона, на нём Дейрдре кажется ослепительно-белой. На светлой морде выделяется угольно-чёрный мокрый нос и глаза – большие, прозрачные, как две льдинки, синевато-голубые, цвета ясного сумеречного неба. Чёрная полоска губ прерывается выступающими верхними клыками – единственная черта, помимо длинной шерсти на загривке, переданная волчице от щитовых предков.
Походка у Дейрдре лёгкая, летящая; в хорошем настроении она словно танцует, стремительно перебирает изящными лапками. Когда боится же, крадётся на полусогнутых, поджав хвост, но и в таком виде кажется невесомой, будто каждое движение ничего не стоит, не забирает ни толики сил. Голосок у неё тихий, нежный, мелодичный, но в нём чувствуется какая-то внутренняя сила, уверенность, присущая шаманке в её непосредственной работе – такую не ослушаешься, когда говорит проглотить горькие травы или отлежаться в палатке, – а смех звонкий, как перезвон серебряных колокольчиков. Вся она какая-то воздушная и нежная – сладкое видение, игра света и тени. Прикоснись – и исчезнет, испарится в воздухе.
Даже аромат у неё особый – Дейрдре нередко вплетает в шерсть за ушами, на загривке, спине или хвосте цветы и растения, отдаёт предпочтение нежной лаванде, подчёркивающей, кроме прочего, оттенок её глаз. Дабы обозначить принадлежность к стае, носит на шкуре узоры краской: нижнюю половинку солнца на лбу, завитки на узких скулах и узоры на плечах в золотисто-карминовых тонах. На шее покачивается ожерелье – на чёрном шнурке три крупных золотистых сердолика ромбовидной формы. Шаманское ритуальное одеяние состоит из косматой шкуры росомахи, накинутой на спину, плечи и загривок, и черепа беркута на голове шаманки – в горах эти птицы являются единственными пернатыми достойными противниками волков и пользуются у них уважением.
|
Мало кто может разгадать Дейрдре – уж слишком скрытная она, слишком нелюдимая и нечитаемая. На первый взгляд кажется невинной и беспомощной, но так ли это?
Ещё с детства пристрастие к шаманскому делу отдалило её от сверстников – те не понимали Дейрдре, а она не прикладывала никаких особых усилий, чтобы этого взаимопонимания добиться – в конце концов, ей хватало друзей в лице приёмного родителя и обоих шаманов. Юная волчица никогда не стремилась к большой компании, поэтому прослыла эдакой отшельницей – не то чтобы она излишне угрюма и недружелюбна, нет, даже наоборот – Дейрдре всегда мягкая и спокойная, редко повышает голос. Не отталкивает окружающих, но и не раскрывается им – как прекрасный недоступный цветок; пока вы не заслужите её доверие, не стоит рассчитывать на большее, чем мимолётная улыбка и пара негромких слов. Зато в тесном семейно-дружеском кругу она становится искренней, улыбчивой, шутливой и очень ласковой – прикосновения играют для неё большую роль, но только прикосновения к любимым и от любимых.
Она молчалива, зато прослыла в стае внимательным слушателем, к ней нередко приходят, что называется, поплакаться в жилетку – эта волчица ничьих секретов не выдаст, порой даст мудрый совет или просто произнесёт вслух те утешительные слова, которые требуются в данной ситуации. Стоит отметить, что подобная деятельность Дейрдре очень утомляет, высасывает внутреннюю энергию – она эмпат и часто очень страдает от этого, мучительно сильно переживая чужие эмоции. Зато может «подзарядиться», просто уткнувшись носом в бок подруге или приёмному отцу.
Свои собственные чувства шаманка скрывает – давно научилась носить на морде фирменную приятную полуулыбку, а всю боль оставлять на подстилке в темноте пещеры – сколькими слезами она, должно быть, пропитана за эти годы, – или отпускать её в тишине и спокойствии одиночных прогулок. Вот и кажется, что волчица не от мира сего, потому и пугает слегка своих состайников. В глубине души она очень ранимая и всё принимает близко к сердцу. С годами научилась не пережёвывать какие-то мысли и переживания, по сто раз прогоняя их в голове, а отпускать и расслабляться – что-то вроде медитации, чтобы не сорваться и не загнаться. Никогда не обращается за помощью, всё держит в себе, даже если ей очень плохо (это, конечно, не касается помощи по части шаманских и лекарских умений, которым она до сих пор продолжает обучаться у знакомых шаманов).
Вкупе с привлекательной и очень женственной внешностью Дейрдре, хоть и старается не привлекать к себе лишнего внимания (неосознанно, по большей части – оттого и бесшумный шаг, и тихий голос), тем не менее, привлекает его даже больше, чем можно было ожидать. Ещё бы, неприступная женщина-загадка, никого к себе не подпускающая, да ещё и имеющая связь с духами и Богами. И, так как прямых запретов на создание пары у шаманов нет, за спиной волчицы то и дело раздаются шёпотки на тему того, занято ли её сердце и, что куда более интригует, подстилка в пещере. Всегда найдутся любопытные носы, сующиеся в чужую личную жизнь, особенно если эта личная жизнь покрыта завесой тайны. А Дейрдре, романтичная по натуре, и впрямь хотела бы встретить любовь – кого-то, кому сможет довериться телом и душой, – причём пол избранника неважен. Но не встретила пока.
По натуре своей Дейрдре пацифистка, не ощущает и не проявляет агрессии ни к кому – будь то волки из других стай или хищники других видов – по крайней мере, до тех пор, пока агрессию не проявят уже к ней. Старается решать любые конфликты бескровно – воевать это по части воинов, а не шаманов; не терпит повышенного голоса, крика и агрессии, это вызывает у неё нервную реакцию и тревогу, вплоть до панической атаки. Тем не менее, может за себя постоять, используя особые шаманские штучки (например, яды, которыми они с Даркнесс активно занимались в процессе совместного обучения).
В своей шаманской стихии волчица на глазах преображается – здесь она хозяйка, она чувствует себя абсолютно уверенно, и не послушаться её в такие минуты просто за гранью возможного. Забавно бывает наблюдать, как она прикрикивает на волчару в три раза больше, чтобы тот отлежался в лагере и не сбивал повязку на ране – а тот, прижав уши, послушно трусит в пещеру. А когда Дейрдре занимается смешиванием снадобий или проведением ритуалов, особенно если облачится в своё шаманское одеяние – шкуру с черепом – это невероятно завораживающее зрелище. Движения волчицы стремительные и отточенные, на морде – сосредоточенное выражение; она наслаждается своей работой и выполняет её отменно. Она пугает и восхищает.
|
97 год. Чуть более трёх лет назад
Боги одаряют супружескую пару волков единственным щенком, чья шерсть словно оказалась отражением мира, каким маленький волчонок увидел его, открыв глаза. Это был конец зимы, горы сверкали под ещё по-зимнему низким солнцем пронзительной белизной. Снежно-белой оказалась и шерсть малышки, которую нарекли и соответствующим именем – Айне, сияющая.
Её мать была наполовину щитовым волком, так что четвертинка щитовой крови обеспечила малышке чуть удлинённую шерсть на загривке, куда оказалось удобно вплетать цветы, и длинные клычки, слегка выступающие из-под верхней губы.
Увы, но Арайн с супругом не успели в полной мере насладиться радостью материнства и отцовства – в ходе изучения новых горных тропок и мест охоты они попали под лавину; к счастью, трёхмесячная Айне к тому моменту уже отказалась от молока и научилась есть мясо. Она была слишком мала, чтобы в полной мере осознать потерю, и боль от неё истёрлась и забылась с возрастом, как полинялая и сменённая к лету зимняя шубка. Кроме того, она не осталась одна – брат матери, Артизар, с готовностью взял опеку над племянницей.
98 год
Айне растёт и развивается, как подобает молодому и крепкому волчонку, обучается наравне с другими волчатами, проявляет интерес ко всем аспектам стайной жизни и, неожиданно для окружающих, наибольшее внимание уделяет пещере шамана. Сам шаман, Митрандир, ничего неожиданного в этом не видит – белошёрстая сирота едва ли не с рождения оказалась отмечена Богами; к тому времени волк уже обзавёлся ученицей и не мог взять вторую. Что-то подсказывало ему не торопиться и позволить жизни течь своим чередом; в конце концов, он был уже не юн, а его преемница Даркнесс и юная Айне – молоды и полны сил.
Весной годовалая Айне прошла испытание; она продемонстрировала свои отличные охотничьи и сносные боевые навыки, а вечером послушно отправилась в гулкую темноту, без труда отыскала огненный цветок – с поиском трав у неё никогда проблем не было – и запалила костёр, ни с одной Ночной Тварью по иронии судьбы так и не столкнувшись.
Новое имя подходит ей как нельзя лучше: трепетная – это самоё ёмкое определение, какое только может прийти в голову при взгляде на Дейрдре. Неудивительно, что ввиду столь манящей обезоруживающей красоты Дей начиная с подросткового возраста стала ловить на себе восхищённые, а нередко и вожделённые взгляды состайников. Ей, впрочем, было не до того; незадолго после её посвящения Митрандир внезапно и бесследно пропал, оставив после себя совсем ещё неопытную Даркнесс. Между самками уже давно завязались тёплые отношения, и Дейрдре считала своим долгом по мере сил помогать подруге – морально и физически; она порой целыми днями торчала в пещере шамана, беря на себя мизерную часть самых простых обязанностей вроде перебирания и просушки трав или смешивания снадобий.
Конечно, некоторое уклонение от повседневных обязанностей вызывало негодование у верхушки стаи и старших волков, но альфа был достаточно мудр, чтобы понять, к чему идёт дело, и не слишком давил на двух волчиц. Уже летом, спустя несколько месяцев, Даркнесс принимает решение взять Дейрдре в ученицы, чтобы уже официально разделить с ней обязанности.
События этого посвящения впечатались в её память с неумолимой отчётливостью – порой долгими бессонными ночами Дейрдре мечтает окунуться в забвение, спокойное и безмятежное. Под покровом темноты никто и не приметил, как за хрупкой белой фигуркой в лес увязался тёмный косматый силуэт. Одним только Богам известно, о чём думал состайник Дей, выходя следом за неё за пределы шаманского круга – а, может, тут и каждый способен без труда догадаться, чем были заняты его тёмные мысли, от чего не отрывал он жадного взгляда, и от какого предвкушения пасть его наполнялась слюной. Юная волчица не замечала преследования до самого последнего момента, а когда увидела, что за ней идёт не Ночная Тварь, а соплеменник, несказанно удивилась и поначалу даже обрадовалась – до того, как он без лишних слов набросился на неё и повалил в траву. Дейрдре была недостаточно сильна физически, чтобы оказать достойное сопротивление; она не могла даже голову приподнять от земли, когда он стискивал челюсти на её загривке и вжимал её морду в сырую землю, которая набивалась в нос и рот. Слыша только гулкий стук сердца в ушах и тяжёлое дыхание где-то сверху, Дейрдре пыталась вывернуть морду, чтобы увидеть хоть что-то, и первое, что она увидела – смоляно-чёрную тень, отделившуюся от темноты вековых стволов деревьев, окружающих насильника и его жертву. Тень приближалась совершенно бесшумно, и Дей не нашла нужным предупредить, да и не смогла бы даже рта раскрыть, чтобы не наглотаться грязи. Внезапно тяжесть, вжимающая её в землю, исчезла, а затем последовал протяжный крик ужаса.
Дейрдре медленно поднялась, отряхиваясь, и, с трудом держась на дрожащих лапах, смотрела – не издав ни звука ни сейчас, пока её соплеменника заживо рвали на части, ни тогда, когда он насиловал её в траве, ни потом, когда вернулась в лагерь, вся грязная и растрёпанная. Твари обступили её со всех сторон и вели, как почётный караул, вызвав невольную дрожь благоговейного страха у встречавших её на границе защитного круга состайников – казалось, они боятся не столько Тварей, сколько ту хрупкую грязно-белую фигурку, что призраком скользила среди них, как среди братьев. Дейрдре слышала шелестящий шёпот, касающийся её пушистых ушей, но в отличие от мёртвого ублюдка, чьи останки остались размётаны где-то по лесу, то были не прерывистое похотливое бормотание сквозь зловонно-горячее дыхание, опаляющее морду, а тихий прохладный бестелесный шёпот идущих плечом к плечу с ней Ночных Тварей, нараспев повторяющих её новое, шаманское имя – Лита, Лита, Лита…
Так что полушутливые-полулюбопытные высказывания других волков у неё за спиной на тему того, приходилось ли Дейрдре с её нежной очаровательной красотой прибегать к помощи особого яблоневого снадобья, избавляющего от нежелательной беременности, как минимум на одну толику были правдивы. Ввиду во многом затворнического образа жизни невозможно было засечь её наедине с кем-то, так что оставалось загадкой, найдётся ли для волчицы избранник или избранница, и не нашёлся ли до сих пор, просто скрывается в тайне.
Никто, кроме разве что Даркнесс, не знал о произошедшем при посвящении; да только после этого случая две шаманки начали активно углубляться в изучение ядов, которые можно удобным способом носить при себе и использовать при необходимости – в частности, для самообороны.
Осенью того же года альфа скончался, а полномочия его путём всеобщего голосования перешли к Артизару, что вызывало у Дейрдре восторг и гордость – её дядя, заменивший ей и отца, и мать, стал новым вожаком стаи!
99 год – наши дни
Зимой, в начале года, Даркнесс покидает стаю, оставив её на попечение своей ученице. За время, проведённое вместе, Дейрдре многому успела научиться у наставницы; кроме того, обе они поддерживали связи с шабашом шаманов; Дей поддерживает их до сих пор. Не чураясь обращаться за помощью к знакомым шаманам-одиночкам и к шаману стаи Тёмной Воды, сохраняющей по отношению к Янтарной Звезде нейтралитет, волчица пополняла свои знания и набиралась опыта уже самостоятельно. Никаких предпосылок к тому, чтобы принимать нового ученика, у неё не было, поэтому Дейрдре взяла полное покровительство над стаей на себя. |
